Купель дьявола - Страница 49

Все его слова, все его несостоятельные свидетели обвинения отскакивали от меня, как горох от стенки.

— Вы дурак, Жаик, — с нажимом произнесла я. От собственной безнаказанности у меня зазвенело в голове. — Может быть, вы хороший охранник, в чем я сильно сомневаюсь…

Жаик двинулся в мою сторону, но Юхно остановил его.

— Пусть продолжает.

— Может быть, вы хороший охранник, но как аналитик никуда не годитесь. Даже если все, о чем вы здесь поведали, — правда, это не объясняет главного.

— Чего, интересно?

— Его смерти. Ведь нет никаких следов насилия, правда? И дверь была заставлена изнутри. И окно не открывалось. Когда он умер, рядом с ним не было никого.

— Ты… — Жаик задохнулся, он совсем забыл, что еще несколько минут назад сам был вынужден признать мою невиновность. — Ты могла… Ты могла отравить его. Вот тебе и отсутствие следов насилия…

— Я?!.

Эта мысль была столь же нелепой, сколь и оскорбительной. И все же — самой логичной. Чем иначе объяснить мистическую кончину Алексея Алексеевича Титова? Абсолютно здорового человека, который собирался дожить до летних Олимпийских игр?..

В кабинет снова заглянул Андрей.

— Там гости… Волнуются…

— Скажи, что мы сейчас, — Юхно подошел к двери и плотно прикрыл ее. И снова обратился ко мне:

— Серьезное обвинение.

— Подумайте, зачем мне было убивать его?

Действительно, зачем? Я не любила его: во всяком случае, не так страстно, как любила Быкадорова. Я не любила его, но могла полюбить. Я хотела нравиться ему, он чуть-чуть ударил мне в голову — совсем немного, как хорошее коллекционное вино… Но даже если отбросить эти романтические сопли и посмотреть на все с практической точки зрения… Живой Титов мог дать мне многое, если не все. Умерший Титов терял для меня смысл — точно так же, как теряло смысл мое пребывание в этом доме. Вся его челядь смотрит на меня, как на уличную девку, которой выпал счастливый билет… И не только челядь. Владимир Михайлович Юхно, директор частного охранного предприятия, думает точно так же.

— Пожалуй, у вас действительно не было повода, — он сочувственно улыбнулся.

— Никто не знает… Повод может быть самым незначительным, — настаивал на своем казах.

— Ну, хорошо. Допустим. Допустим, я отравила его, — я не узнавала своего голоса, таким циничным и отстраненным он был. — Дала какой-то хитрый, сильнодействующий яд. Я даже могла заставить его раздеться…

В этом месте моей тирады Владимир Михайлович понимающе хмыкнул.

— Но как я могла заставить его приставить конторку к двери ?

— Возможно, что-то сильно его напугало, — высказал осторожное предположение Юхно.

— Если его что-то и напугало, то только не я. Если учесть, что предыдущую ночь мы провели в одной постели.

Жаик снова скрипнул зубами. До чего же противный звук, черт возьми!..

— Она права, Жаик. Посмотри на его лицо.

И хотя Юхно обращался к казаху, совершенно игнорируя меня, я тоже подошла. Лицо Титова было искажено гримасой: смесь легкого ужаса, сладострастия и чего-то еще. Чего именно — я определить не могла. Веки его не были плотно прикрыты — так же, как у Быкадорова. И — так же, как у Быкадорова, — в их глубине тлел потусторонний огонь.

Я поежилась и отвернулась. Злость на Леху поднялась во мне с новой силой: сукин сын не оправдал тех ожиданий, которые я на него возлагала. И втянул меня в еще одну неприятную историю. И оставил мое любопытство неудовлетворенным. Я была в двух шагах от тайны и не имела к ней ключа. Я могла только констатировать факты. А факты нашептывали мне на ухо: за последний месяц ты стала свидетельницей двух почти одинаковых смертей. И так и не узнала их причины.

— Ладно, эксперты им займутся, — Юхно быстренько умыл руки. — Где у вас телефон?

Жаик кивнул на письменный стол Титова.

— Сделаю пару звонков своим людям. Огласка нам совсем не нужна. Еще раздуют до заказного убийства…

Пока Юхно договаривался с кем-то по телефону, Жаик отправил Андрея за простыней, чтобы прикрыть труп. Ко мне он потерял всякий интерес. Оставаться в кабинете мне не хотелось, но выходить наружу, к друзьям покойного Лехи, хотелось еще меньше. Подумав, я решила дождаться конца разбирательства. Максимум, что мне грозит, — это протокол допроса. Но допрос я уже проходила и считала это делом совсем нестрашным, хотя и тягостным.

Владимир Михайлович все еще не мог оторваться от картины.

— Можно подумать, что это вы, — снова сказал он. — Ваши предки не жили в Голландии? Это ведь голландская картина, если я не ошибаюсь?

— Мои предки жили в Самарканде.

— А почему вы рыжая?

— Спросите что-нибудь полегче.

— Полегче? Вы действительно не знаете, что здесь произошло?

— Нет.

— Думаю, вам лучше уехать отсюда. После того, как будут сняты показания, разумеется…

Все ясно. Его визитку можно спустить в унитаз. Равно как и все прочие визитки. Моя стремительно начавшаяся карьера светской львицы так же стремительно завершилась.

— Да. Я понимаю.

— Мне очень жаль, Катя.

Уж не нашей ли бурной ночи?.. Я подумала о том, что для пылкой влюбленной выгляжу очень уж нейтрально. Никаких следов скорби на лице. История с Быкадоровым повторяется. Что же я за бездушная скотина в самом деле? Даже плохо выстиранный комбине-зончик сочувствия жмет мне и морщит в складках.

— Вы не выглядите особенно огорченной, — господин Юхно как будто читал мои мысли.

— Я просто не могу поверить… Не могу прийти в себя…

— Но рассуждаете довольно здраво.

— Вы хотите, чтобы я заламывала руки?

Юхно ничего не ответил, зато Жаик посмотрел на меня со скрытым торжеством: вот видишь, сучка, тебе не верю не только я!..